– Да, его мама рассказывала, каким он будет через десять лет…

– А работает он там, где ему сказали?

– Да, но ему нравится. Он же много зарабатывает и…

– Итак, мужчина, выросший в полноценной семье, где не слышали его желаний, не хотели видеть его как отдельную личность, а только как выдуманный ими образ, стал Верхним. Подчинение и контроль. Именно там он получил желаемое и удовлетворение от собственной силы. Если в обычной жизни на него давят, то там он главный. У Николаса наследственная агрессия, которую он выплёскивает там. А если выхода нет, то наносит себе вред. И если Николасу требуется тема, чтобы жить и уравнивать чашу спокойствия, то твоему необходима тема, чтобы самореализовать себя, как мужчину, которого слушают. Он, таким образом, тоже уравнивает чашу собственного я. И ты, – указываю на шокированную моими выводами Ами, – как и я сломала уклад жизни. Перевернула её вверх дном, и он замер, не зная, кем он стал. Спишем наши истерии на женскую неадекватную сущность, и, выходит, что мы для них якорь, который утягивает их в сторону принятых моралей. А они им чужды.

– Как-то звучит всё очень печально, – кривится подруга.

– Подожди, – качаю вилкой перед её носом. – Все проблемы и желания доминировать идут из детства. Если твой говорит, что уходит, чтобы дать тебе свободу…

– О, нет, не только, – перебивает меня. – Он тоже видел меня раньше и избегал. В клубе. С Джексоном. И сказал, что этот парень мне идеально подходит, а он слишком неправильный для меня и несёт с собой одни проблемы. Не хочет, чтобы я… ну чтобы я…

– Покончила с собой, – заканчиваю за неё. Кивает. – Страх причинить вред той, кого он любит, у них превыше всего. По Николасу знаю. А если показать ему, что ты выросла.

– Я что, для него ребёнок? – Возмущается Ами.

– Глупая кукла, – улыбаюсь я. – Крошка, которая не хочет принимать на себя ответственность за последствия. Крошка, которая не понимает всей опасности и может сама навредить себе. Он боится, что ты сорвёшься, так докажи ему, что нет. Ты выросла, теперь знаешь больше, чем раньше и любишь его. Для начала напиши заявление на прекращение действия этой бумаги. Далее, приди и честно расскажи ему, что чувствуешь, твоё виденье всего и покажи ему, что ты готова решать проблемы рядом с ним.

– А я не делала этого? Да я…

– Ты ревела, кричала и, скорее всего, мыслила неадекватно. Это я тоже умею. А сейчас пересмотри своё поведение, – предлагаю я, набирая новую порцию, и жую пасту.

– Оу, вот я дура. Обзывала его, что трус и…

– Бегает от тебя, боится тебя. Знаю, делала то же самое.

– Но ты ушла! Ты сама бросила его, а я ждала!

– Да, ушла, чтобы дать ему время принять решение, как и мне нужно время, чтобы почитать про тему и понять, насколько я готова к ней и к Николасу в его обличии.

– Ну а я знаю, что готова.

– Так докажи. Он упал на колени, признался в любви, а ты? Ты под воздействием обиды унизила его, и что ему оставалось делать? Сломаться. Но он здесь, Ами, рядом. Нашла его один раз, найдёшь и другой.

– Так, мне надо идти, – подруга подскакивает с места, возбуждённо сверкая глазами.

– Спасибо! Я поняла! Я глупая кукла! Люблю тебя, до завтра, – чмокает меня в щёку, вылетая из комнаты, а через несколько секунд хлопает входная дверь.

Улыбаюсь, елозя вилкой по тарелке. А себе я так и не помогла. Давать советы и анализировать чужие жизни намного проще, чем свою. Необходимо другое мнение, отличное от твоего.

Стук в дверь заставляет меня нахмуриться и скатиться с барного стула. Подхожу к ней, распахивая, и удивлённо приподнимаю брови.

– Забыла сказать, что родители ждут тебя на ужин в пятницу. Они перенесли, там у них вечеринка какая-то в воскресенье. И да, не знаю, что ты будешь делать, но они и Николаса ждут, – на одном дыхании выпаливает Ами, пытаясь отдышаться.

– Что-нибудь придумаю. До завтра, – улыбаюсь ей, наблюдая, как летит к лифту.

Скажу им правду, что Николас не смог. И лучше без него, пока без него. Помощь, мне нужна помощь.

Закрывая дверь на ключ, направляюсь в гостиную, чтобы собрать тарелки и разложить покупки.

Помощь… И я знаю, где её получить.

– Ты сегодня нервная какая-то, – замечает Сара моё постукивание ручкой по парте.

– Жду, когда всё это закончится, – вздыхая, поворачиваюсь к ней, пока наш лектор ставит нас в жёсткие рамки сдачи зачётов и завершения года.

– И что дальше будет? Так не терпится поехать на работу? – Шёпотом удивляется она.

– Нет. У меня полтора часа до съёмки, и я отправлюсь к одному человеку, который знает Николаса. Мне нужно с ним поговорить, – откладывая ручку, беру телефон, в сотый раз, просматривая сообщения. От Николаса ничего. Молчит.

– Райли? Он сегодня улетает в Оттаву, – ещё больше изумляется Сара.

– Нет. Зачем туда летит? – Интересуясь, откладываю телефон.

– Николас отправляет его в тот офис на три дня, там что-то про работу. Он не вдавался в подробности.

– То есть на работу он ходит. А мне написать и появиться не судьба, – недовольно фыркаю.

– Время, дорогая, дай ему время. Мужчины занимаются работой, когда хотят подумать. Так им проще, – мягко улыбается подруга.

– Но…

– И ты уже выбрала для себя приемлемые девайсы? – Придвигаясь ближе, шепчет она.

– Нет.

– Так куда торопишься? Придёт он к тебе и скажет: «Хочу обратно. В мой мир. Ты со мной?». А у тебя нет ответа, Миша. Используй время, пока он думает, для себя. Решись или же отвергни.

– Хочу и боюсь. Как вспомню ту ночь, так всё переворачивается внутри. А потом его глаза. Такие блестящие и мёртвые. Я… злюсь так, наверное, всё же, на себя. Надо было рот открыть, справились бы иначе, – тяжело вздыхая, бросаю на неё взгляд.

– Нет, Миша. Не справились бы. Да, он попытался жить, как нормальный человек. Но не получается ничего. Ты сама говорила, он больше не тот, кем был раньше. Если то, от чего мы отказываемся, только ухудшает ситуацию, значит, отказались неверно. И я, конечно, не поощряю его занятия и то, что он имеет более жестокие наклонности, чем Райли. Но с тобой он это сделал только раз, и были причины, которые зависели не от вас. Вспомни, когда он был собой, и ты была с ним, он же не заставлял тебя использовать что-то из его темы?

– Нет. Сама просила его. Хотела быть ближе, а потом утонула.

– Разумность. Добровольность. Он руководствуется этим. Не торопись, и я могу вечером после твоих съёмок помочь тебе разобраться во всём. Райли всё равно улетает, а Ами…

– Была у меня вчера. Она…

– Мисс Пейн, мисс Прей, если у вас есть более интересная информация по зачётам, чем у меня, то мы вас послушаем, – подскакивая на месте от громкого голоса лектора, оборачиваемся к нему.